“Не случайно обе величайшие русские смуты (начала ХVII и начала ХХ веков) связаны с цареубийством. В первом случае обезумевшая толпа, обманутая самозванцем, вломилась в Кремль, предав законного государя, сына Бориса Годунова Феодора Борисовича с матерью в руки бессовестных убийц, во втором – у Императора Николая II насилием и ложью было вызвано отречение от престола, в результате которого полтора года спустя вся Августейшая Семья пала жертвой убийц-изуверов… Смута начала XVII столетия дает нам хрестоматийный пример того, как народные нестроения и мятежи, омраченные цареубийством, едва не ввергли страну в окончательное и полное разорение… Затем осознанное соборное покаяние в совокупности с соборным же действием по воссозданию державных устоев России – возродили ее буквально из пепла.”

“Вольно или невольно, сознательно или несознательно весь народ соучаствует в цареубийстве хотя бы тем, что попускает его, не стремясь загладить страшный грех богоотвержения покаянием и исправлением. И лишь затем, ввергнутый в пучину нестроений и мятежей, в страданиях и скорбях сознает, наконец, свою ошибку. В начале XVII столетия на это потребовалось восемь лет. В ХХ веке – на исходе уже восьмое десятилетие смуты…”(Митр. Иоанн. Русь Соборная. СПб: Царское Дело, 1995).