Стихи Николая Зиновьева. Часть вторая
* * *
Моей души пейзаж невзрачен,
Коль он бывает у души:
Река с водою непрозрачной,
Поломанные камыши.
На берегу гнилая лодка,
Кострища чёрный, грязный след,
Но надо всем какой-то кроткий,
Необъяснимо тёплый свет...
ИСХОД
От мира — прогнившего склепа, —
От злобы, насилья и лжи
Россия уходит на небо,
Попробуй её удержи.
* * *
"Всё проходит. Пройдёт и это."
Надпись на кольце царя Соломона
Когда душа не верила
И в ней метель мела,
Как колокол из дерева,
Никчёмной жизнь была.
Чуть чашею не треснула
Душа моя от зла,
Но сила, сила крестная
Навек её спасла.
Теперь, когда я верую,
Вокруг друзья одни.
Совсем другою мерою
Я отмеряю дни.
Всё ладится, всё вяжется,
Всё легче жизни гнёт.
И мне порою кажется,
Что это не пройдёт.
* * *
Виталию Серкову
В так называемой глуши,
Где ходят куры по дорогам,
Я понял, кто я есть. Души
Своей ходатай перед Богом.
О ней лишь только хлопочу,
Как мать дитя своё, лелею,
И жить иначе не хочу,
Да и хотел бы — не сумею.
В преддверье Страшного Суда
Поговорить в тиши о многом
Ты приезжай ко мне сюда,
Где куры ходят по дорогам...
* * *
Солнце встало. Как и надо,
Голубеют небеса.
Похмелённая бригада
С «матом» лезет на леса.
А прораб, слюнявя чёлку,
Плотью чуя блудный гон,
Голоногую девчонку
Тащит в вахтовый вагон.
Истопник глядит и злится,
И от зависти томится, —
Тлеет «прима» на губе,
А в котле смола курится.
Глянь, Господь, что тут творится.
Это строят храм Тебе.
РУССКИЙ ЗАРОК
Ни от тюрьмы, ни от сумы,
Ни от пустого верхоглядства,
Ни от вина, ни от кумы...
Я зарекаюсь от богатства.
* * *
"В Россию можно только верить..."
Ф.И. Тютчев
Не день, не месяц и не год,
Всегда в Россию верить нужно.
А что касается невзгод,
Они уйдут, как псы, послушно.
Они сбегут в одном исподнем,
Гонимые бичом Господним.
НАРОД
Задавлен бедностью народ,
Но нищетою он возвышен.
Невидим глазом и неслышим
Идёт в сердцах переворот.
Когда он завершится,
Не знаю, что случится.
СКРИП
«Как живёшь?» «Да скриплю, — отвечает
На вопрос чей-нибудь кто-нибудь.
И ответив, он даже не чает,
Что проник в сокровенную суть.
В погибающей нашей Отчизне,
Где живущим свет белый не мил,
Засыхает само древо жизни
И протяжно скрипит на весь мир.
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
Светлой памяти Ю.П. Кузнецова
Сдул страну и не заметил,
Будто пыль стряхнул с колен,
Сильный ветер, злобный ветер,
Жуткий ветер перемен.
По развалинам порыскал
И поспать улёгся в ров;
Чем-то тёплым нас обрызгал
И солёным. Боже, кровь!..
Век грядущий дик и мрачен,
Как волчицы старой зев,
Но его мы одурачим,
Раньше срока умерев.
ЛЮБОВЬ ЗЕМЛИ
Она всех любит без разбора,
То право свыше ей дано.
Святого старца или вора
Ей принесут — ей всё равно.
Из трав и снега её платья,
И нрав её, отнюдь, не злой,
Но кто попал в её объятья,
Тот сам становится землёй.
И вновь свободна, вновь невеста
Она, покорна и тиха,
И новое готово место
Для жениха.
ВРАГ НАРОДА
Боящийся шороха мыши,
Покорный всегда, как овца.
Считающий всех себя выше.
Забывший и мать и отца.
Не ищущий истины - брода.
Прислуга на шумных пирах.
Носящий лишь званье «народа»,
Такого народа – я враг.
МОЛИТВА
Прошу ни славы, ни утех,
Прошу Тебя, скорбя за брата,
Спаси мою страну от тех,
Кто распинал Тебя когда-то.
Христос, они твои враги!
Они рабы Тельца Златого, –
Ты знаешь Сам, так помоги,
Ведь Твоего довольно слова...
ЗАКАТ
Скользнув лучами по перрону,
Закат на грязный, темный снег
Набросил тени. А ворону
Загнал на тополь на ночлег.
В багрец окрасил водостоки,
И от грехов людских далек,
Румянцем девичьим на щеки
Вокзальной шлюхи тихо лег.
* * *
У карты бывшего Союза,
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу, не молюсь я,
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родине моей...
* * *
Я люблю эти старые хаты
С вечно ржавой пилой под стрехой.
Этот мох на крылечках горбатых
Так и тянет прижаться щекой.
Этих старых церквей полукружья
И калеку на грязном снегу.
До рыданий люблю, до удушья.
А за что, объяснить не могу.
* * *
Кто там на улице стреляет?
А то, повесив на забор,
Соседка тряпку выбивает,
Так называемый «ковер».
Его бы выбросить на свалку,
Но сука-бедность не дает,
И высоко вздымая палку,
Хозяйка бьет его и бьет.
С какой-то лихостью гусарской
Колотит тряпку все сильней!..
Наверно, бедной, мнится ей,
Что сводит счеты с государством.
* * *
Дерутся пьяные в проулке,
Мешая с матом хриплый крик.
Прижавшись к грязной штукатурке,
На остановке спит старик.
Смеется пьяная девица,
Садясь в попутный «Мерседес» –
Ее литые ягодицы
За нить подергивает бес.
На пустыре с начала мая
Идет строительство тюрьмы.
Все это жизнью называя,
Не ошибаемся ли мы?..
* * *
На беду собака воет.
Сад в тумане, как в дыму.
Ум для сердца яму роет,
Сердца сеть плетет уму.
Сердце ноет от разлада,
Ум собой по горло сыт.
И туман на сучьях сада,
Как повешенный, висит...
БОГАТСТВО
Огород к речушке. В хате
Столик с Библией. Скамья.
Полдень. Книга Бытия.
Разве этого не хватит?
БЕЗДЕЛЬЕ
Я весь день лежу под ивой,
Мне в глаза летит пыльца.
Я порой рукой лениво
Муравья смахну с лица.
Облака ползут волнами,
Но не жжет мне душу стыд –
Знаю: нашими делами
Бог уже по горло сыт.
* * *
Любил я это время суток, –
Благословенные часы!
Давясь дремотою, из будок
На дверь поглядывали псы.
Из дома выходил хозяин
И зябко кутался в тулуп.
О, незабвенный дух окраин!
О, снега скрип! О, дым из труб!
Хатенки ветхие. Сугробы.
Окошки все до одного
Глядят без зависти, без злобы.
О, время детства моего!
* * *
Стихает свист синиц и коноплянок
Натруженного дня стихает гуд,
Когда сожженных солнцем баб с делянок
Домой в прицепе тракторном везут.
Они при комиссарах и буржуях
Все с той же шелухою на губе.
Гляжу на них... Когда на них гляжу я,
Мне как-то стыдно думать о себе.
СТАРАЯ ВДОВА
А по утрам в глазах темно.
На хате крыша вовсе села.
И вспомнить страшно, как давно
Душа её перегорела.
Но на лице от жизни той
Остался свет. Он нестираем,
Как отблеск бедности святой
На миске с выщербленным краем.
* * *
Память, рань же, рань же
Душу, не жалей.
Всё, что было раньше,
Ты напомни ей.
Сыпь на раны солью,
Ужасом знобя,
Ведь душа лишь болью
Выдаёт себя.
* * *
Солнце светит. Сердце бьется.
Вон сугроб сползает в тень.
Вон синица бликом солнца
По ветвям снует весь день.
А подальше, там осина,
Шест скворечни, – вот дела!–
Словно мать младенца-сына
Прямо к солнцу подняла.
Бродит зимний ветер в кронах,
А в корнях весенний зуд.
И сугробы в тень, как брови,
С удивлением ползут.
НА СЕНОКОСЕ
Покряхтев и поохав,
Дед отладил косу.
И шагнули мы «с Богом»
По колено в росу.
Дед столетью ровесник,
Он и тут впереди, –
Даже на спину крестик
Сбился с впалой груди.
Так и шли мы, а к полдню
Я чуть ноги волок.
И, признаюсь, не помню,
Как упал на валок.
Высоко в поднебесье
Уходил в облака
«Миг», похожий на крестик
Моего старика.
* * *
Утро. Небо. Лето. Солнце.
Ветра нету. Тишина.
В ряске черное оконце –
След гуляки-сазана.
Стрекоза то ввысь взовьется,
То присядет на плечо.
В камышах нырок смеется.
Ну, чего тебе еще?
* * *
Как ликует заграница
И от счастья воет воем,
Что мы встали на колени.
А мы встали на колени –
Помолиться перед боем.
* * *
Первые сединки в волосах.
Тонкие чулки в такую стужу.
Брови словно нитки. А в глазах –
Ничего, похожего на душу.
И стоит, румянами горя,
«Сука привокзальная», «Катюха»,
«Катька-полстакана», «Катька-шлюха»,
Катя. Одноклассница моя.
ПАМЯТЬ
Стояла летняя жара.
И мама жарила котлеты.
И я вершил свои «дела» –
Пускал кораблик из газеты.
И песня русская лилась.
Из репродуктора в прихожей.
Не знаю, чья была то власть,
Но жизнь была на жизнь похожа.
Я помню, как был дядька рад,
Когда жена родила двойню.
Сосед соседу был как брат.
Тем и живу, что это помню.
ПАМЯТИ БАБУШКИ
Травы пахнут так сладко,
Воздух теплый такой.
За железной оградкой –
Тишина и покой.
Как зеленая туча,
За оградкой – ветла.
И калитка скрипуча,
И скамейка тепла.
Странным кажется это,
И сомненья берут:
То ли солнцем нагрета,
То ли ангел был тут?..
* * *
А он все ближе, страшный день.
Нам со стола метнут окуски,
Как будто псам. И даже тень
На землю ляжет не по-русски.
Не умирай, моя страна!
Под злобный хохот иноверца.
Не умирай! Ну, хочешь, на!
Возьми мое седое сердце.
1972 ГОД
Мне всего двенадцать лет.
Горя я еще не видел.
Дымом первых сигарет
Пропитался новый свитер.
На экране Фантомас
С комиссаром бьется лихо.
Там стреляют, а у нас – тихо.
Не до этого, мы строим
Тыщи фабрик и дворцов.
Назовет потом «застоем»
Это кучка подлецов.
На уроках я скучаю
И гляжу воронам вслед.
Мне всего двенадцать лет
Счастья я не замечаю.
ЛЕЖИ, ИВАН
В окно кричит Ивану вран —
Посланник верный ада:
«Лежи, Иван. Смотри в экран.
Ведь вы одно: ты и диван.
Вставать тебе не надо».
«Потом с дивана сразу в гроб —
Судьба, Иван, твоя» —
С экрана вто́рит русофоб,
Охрипший от вранья.
* * *
«Неужели Бога нет?»
Николай Рубцов
Говорили: «Его нету.
Это — опиум и бред!»
Но не верилось поэту:
«Неужели Бога нет?»
Это ж сущее мученье:
Человеку — одному…
И однажды на Крещенье
Он отправился к Нему.
* * *
Мир на краю, а им не страшно.
Им эта тема не близка.
Что ад? Что рай? Другое важно:
Не проиграл бы ЦСКА.
Тоска.
<19??>
* * *
Нам опять угрожают, о Боже,
Это уж ни на что не похоже.
Да поймите вы все́ в этом мире:
У нас даже картошка в мундире.
* * *
Напрасно современную Россию
Вы ищите у мэра на балу.
Она седой старухой в магазине
Буханку хлеба прячет под полу.
Но, Боже мой! Куда с её сноровкой,
С руками, что работали весь век?!
Увидели, конечно… И воровкой
Назвал её нерусский человек.
* * *
Народ мой злее стал и жёстче,
Без меры деньги возлюбя.
Заставь его, Небесный Отче,
Со стороны узреть себя.
Даст Бог, от этого воззренья
Его стошнит от омерзенья
И станет он совсем иной,
Как это было и со мной…
ВРАГАМ РОССИИ
О, как вы смотритесь убого!
Глупцы вы, надо полагать.
Вы нас, кто ищет встречи с Богом,
Решили смертью испугать?!
Об этом наш поэт давно
Сказал презрительно и скупо:
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так… глупо!
ОЛИГАРХ
Он идёт, за ним — телохранители;
В будущем, быть может, и конвой.
Но, а где ж его души спасители?
Нет за неименьем таковой…
* * *
Проснусь — и думаю о Боге.
Мурлыча, кот лежит в ногах.
Я нищ, как многие; в итоге
Мне б надо думать о деньгах.
Пытаюсь, но не получается.
Бог ближе русскому уму.
Вот потому и не кончается
Россия. Только потому!
* * *
«Прощай, немытая Россия».
Не прощусь ни в коем разе.
От натуги пусть хрипя,
Буду Родину от грязи
Отмывать, начав с себя.
* * *
В тупике, где заправляют
Маневровый тепловоз,
Непонятно как, но вырос
Куст душистых, чайных роз.
И, дрожащий дрожью частой,
Он в мазутном тупике
Был нелеп, как слово «счастье»
В нашем русском языке.
ЗАВЕТ
Дорогой мой сын Илья,
Когда в землю лягу я,
По земле шагай ты споро,
Можешь даже побежать,
Под ногами я опорой
Буду намертво лежать.
* * *
Выйдешь, станешь на кургане:
В небе, как и в старину,
Коршун, плавая кругами,
Набирает вышину.
И стоишь ты, как разиня,
Крест неспешно сотворя,
А вокруг – твоя Россия
Да, пока ещё твоя…
* * *
Здесь плоть моя, а дух мой там,
Где места нет душевной лени.
И скачет сердце по следам
Давно ушедших поколений.
Там подвиг духа, подвиг ратный
Спасают отчие края,
Сильна там Родина моя…
И горек сердцу путь обратный.
ГЕРБ РОССИИ
Я при людях не плачу, не баба.
Но, двуглавый, не слишком ли слабо
Держишь в лапах остаток страны?
Чуешь пристальный взгляд сатаны?
Ты вонзи свои когти поглубже
Позабудь вековую усталость.
Если хватку ослабишь, то тут же
Вырвут даже и то, что осталось.
* * *
Давно по миру слух ползёт,
В умах родившись не в убогих:
Россия скоро упадет
Не веселитесь наперёд!
Коль упадёт – придавит многих.
А может статься, что и всех.
Что, кроме мокрого следа,
Тогда останется от мира?
Молитесь лучше, господа,
За нашу Русь, а то – беда.
Так мне пророчествует лира.
РУССКОЕ ПОЛЕ
Я под небом твоим тусклым
Понял это не вчера:
Чтоб тебе остаться русским,
Куликовым стать пора.
А иначе тебя сгорбит,
Стиснет страшная беда –
Станешь ты курганом скорби
Аж до Страшного Суда.
Будет летними ночами
Золотая сниться рожь.
Деревянными крестами
До вершины зарастёшь…
* * *
Дымя махоркой, на завалинке
Седой, как лунь, старик сидит.
Я перед ним, как мальчик маленький,
Он на меня и не глядит.
И вдруг взглянул: «Что с кислой мордою?»
- Я вас спросить хотел давно…
Но он прервал: «Россию мёртвою
Живым увидеть не дано».
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗАНАВЕС
Рухнул занавес. И что же?
И решили господа:
Пропадать ему негоже.
Эй, подать его сюда!
Протащили по болотам, -
Тяжеленный паразит…
Между властью и народом
Он теперь у нас висит.
* * *
Пора весенняя плыла,
Цвели средь мусора фиалки.
Бомжиха тройню родила
В картонном домике на свалке.
Младенцы есть хотят, к пустым
И дряблым грудям припадают.
Сквозь родовой горячки дым
Мать говорит: «Пусть пропадают».
Россия! Мать всего людского!
Кто там посмел тебя распять?!
…В раю у Дмитрия Донского
Рука легла на рукоять.
* * *
К тебе, брат, речь я обращаю,
Коль с болью ты души знаком.
Её с тобой не разделяю,
А забираю целиком.
Вобрать в себя всю боль людскую?
А почему, скажите, нет?
Задачу именно такую
Приходит в мир решать поэт.
РУСЬ-ТРОЙКА
Сани быстры, кони бойки –
Дремлют в гривах их ветра.
Но, увы, к трактирной стойке
Пригвождён ямщик с утра.
Посидел он честь по чести –
Вышел в липкой темноте:
Тройка здесь, и Русь на месте,
Да фальшивые, не те.
Не заметил он подмены,
Не услышал хохотка:
И пошли тут перемены,
Русь пустили с молотка…
Что теперь искать причины?
Что искать следы беды?
Мало, что ли, чертовщины:
Водка, глупость, лень, жиды…
ДРУЗЬЯМ
Пусть мы в пророки не годимся,
Но чтоб не так хамели Хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…
* * *
Что в тиши кабинетной творить?
Ведь не старый ещё, не убогий.
Я б ушёл по стране побродить,
Да боюсь, что убьют по дороге.
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Пусть не всегда была ты стойкой
И горькую пила украдкой,
Но всё-таки была прослойкой,
А нынче стала ты прокладкой.
* * *
А поэты – те же люди,
Только больше в них Христа.
Сколько в душу им не плюйте –
Всё равно она чиста.
* * *
Вот он, вопрос трехлетней Люды,
Вопрос, казалось бы, простой:
«Зачем решётки, если люди
И с этой стороны, и с той?»
* * *
Я верю: Россия очнётся,
Чтоб доброе дело творить,
Но прежде такое начнётся…
О чём я боюсь говорить.
РОССИЯ
Один о ней романы пишет,
Другой с трибун о ней кричит,
И только тот, кто ею дышит,
Пока молчит…
БЕСПРИЗОРНИК
Сидит посредине России
На жутком её сквозняке,
И царское имя «Василий»
Синеет на детской руке.
Пылает, горит костерочек,
Трещат, будто в печке, дрова,
А чуть в стороне, среди кочек
Кошачья лежит голова.
Гляжу я большими глазами,
А он: «Дядя, хочешь мяска?»
И я подавился слезами,
Которым не верит Москва.
* * *
Тучи сизые нависли.
Глубь России. Ночь. Вокзал.
«Понимаешь, нету жизни», -
Мужику мужик сказал.
Прокатилась по буфету
Эта фраза. Стали пить:
«Наливай! Где жизни нету,
Там откуда смерти быть?»
* * *
О, дни лукавства! Злобы лета!
Лжи и предательства стезя.
Отрадней в дуло пистолета
Взглянуть, чем ближнему в глаза.
Тут даже мало быть поэтом,
Здесь только Богом надо быть,
Чтобы людей за всё за это
Не ненавидеть, а любить.
* * *
Я помню всех по именам,
Кто нас учил, что труд – награда.
Забудьте, милые, не надо…
Труд – наказанье Божье нам.
Как может быть мой дух высок,
Когда до пота, до измору
Я за говядины кусок
Дворец роскошный строю вору?
Ведь я потворствую ему,
Ведь я из их, выходит, своры…
О, нет! Ни сердцу, ни уму,
Ни духу не найти опоры.
В СТЕПИ ЗИМОЙ
Я шагаю в безмолвии белом,
Хорошо и просторно в степи.
Но душа, отягченная телом
Рвётся, будто собака с цепи.
Чуть не воет, скулит она, ропщет,
« Отпусти, - говорит, - не сбегу,
Ты увидишь меня, я ведь, в общем,
Хорошо я видна на снегу».
Что такое сказала она?
Неужели и впрямь так черна?
* * *
Не бывает тишины
Никогда в живой природе.
Во саду ли, в огороде
День и ночь шумы слышны.
Слышно, как растут грибы,
Как совы мигает веко.
Точно так же без судьбы
Не бывает человека.
* * *
На берегу родной реки
Сижу и жертва, и палач.
Жить этой жизни вопреки –
Вот в чём задача из задач.
Но как о стену биться лбом,
Храня улыбку на лице?...
Как и в задачнике любом
Ответ, увы, всегда в конце.
* * *
Куда ни глянешь – горе,
Немая стынь в груди.
О, Господи, доколе?!
Доколе, Господи?!
Как галки с колоколен,
Слова слетают с уст.
Кто вечно недоволен
Собою, тот не пуст.
Уж так душе погано, -
Что ж, знамо, не в раю,
Не зря же из стакана
Разит так серою.
Чертяку в певчем хоре
Найди его, поди…
О, Господи, доколе?!
Доколе, Господи?!
ДВА ВОПРОСА
Столько чувств обжигающе разных
Мне приходят в течении дня,
Что терзаюсь вопросом не праздным:
А одна ли душа у меня?
Двоедушие, как двоежёнство,
Хоть какими цветами укрась, -
Это скрытое в генах пижонство
И пред Господом мерзость и грязь.
Не философ ни в коем я разе, -
Чтоб мне больше всю жизнь не везло, -
Но, мой брат, не из этой ли грязи
Мировое проклюнулось зло?
* * *
Дни несутся, как сани с горы…
Как же чисто и пламенно прежде
Верил я, что все люди добры.
А теперь не могу…. Хоть зарежьте
Захлебнулся, угас под дугой
Колокольчик той веры…. И что же?
Но теперь в это кто-то другой
Тоже верит. И дай ему Боже.
БОГООСТАВЛЕННОСТЬ
«И в небесах я вижу Бога».
М.Ю.Лермонтов
Прохлада тянется из лога
Роса. Смеркается уже:
И в небесах я вижу Бога,
Который должен быть в душе.
* * *
«Среди миров, в мерцании светил».
И.АННЕНСКИЙ
Среди миров, в мерцании светил,
Чему ты жизнь – Бог спросит – посвятил?
И что ему отвечу я на это?
Ведь до сих пор не знаю я ответа.
И лишь одно надежду в сердце будит:
Бог знает всё и спрашивть не будет.
* * *
«Быть знаменитым некрасиво».
Б.Пастернак
Быть знаменитым страшно очень,
Иметь стальные надо нервы:
Ведь знаменосца, между прочим,
В сраженье убивают первым.
Такую он имеет мету.
К нему особый интерес.
Он пораженье иль победу
Увидеть может лишь с небес.
ЖУРАВЛИ
«Выходите скорей,
чтоб взглянуть на высоких своих журавлей!»
Н. Рубцов
Который год над нашим краем
Не пролетают журавли.
А мы живём и умираем
В заботах мелочных, в пыли.
В сердцах своих не носим света
Живём бездумнее травы.
Я сам приветствую соседа
Кивком небрежным головы.
Не подаём убогим хлеба,
А с раздраженьем гоним прочь.
Христу, всё видящему с неба,
Как от тоски не изнемочь?
В молитве рук не простираем
При виде утренней зари,
И потому над нашим краем
Не пролетают журавли…
* * *
Мы жили в большой и богатой стране,
Но въехал к нам всадник на черном коне,
Нашлись, кто открыли ворота ему,
И все погрузилось в смердящую тьму.
И денно, и нощно сгущается тьма,
А судьбы людские - тюрьма иль сума.
"То воля народа! То воля народа!" -
Кричат подлецы, что открыли ворота.
НА МАЛОЙ РОДИНЕ
Не ведом сердцу дух бродяжий.
Всё здесь, в родимом уголке:
И ширь полей, и пруд лебяжий,
И крюк надёжный в потолке,
И светлой рощицы прохлада,
Где мат и пьянка, срам и блуд...
Всё здесь, что мне для жизни надо.
И всё, чего не надо, - тут.
БЕЗ ЗАТЕЙ
Станут новые дети рождаться,
Заиграет в них русская кровь:
За Надежду и Веру сражаться
И ложиться костьми за Любовь.
Не теряйте же даром, вы, время
В тщетном поиске глупых идей,
Бросьте всё, как ненужное бремя,
И - за дело: всем делать детей!
У ВАГОННОГО ОКНА
То берёзы, то осины,
А простор вокруг какой!
Ну и глыбища, Россия!
Не смахнёшь её рукой.
СССР был тоже глыба,
И сильнее во сто крат,
Ну и где он? Что как рыба,
Замолчал? Вот так-то, брат.
* * *
Все эти дни, все эти годы
Душа поэта голосила:
"В плену у призрачной свободы
Вдруг станет призраком Россия?!"
* * *
Спасти Россию очень просто:
Всем надо с душ содрать коросту
Неверья, страха бремена
На все отбросить времена,
И всё. Россия спасена.
ОКНО В ЕВРОПУ
Я жить так больше не хочу.
О, дайте мне топор, холопу,
И гвозди, я заколочу
Окно постылое в Европу
И ни к чему тут разговоры.
Ведь в окна лазят только воры.
* * *
Я не знаю, куда нас несёт
Наша тройка, в былом удалая,
Но бросает её и трясёт
Так по русским холмам,
что растёт
Каждый миг население рая.
НОЧЬЮ
Не спи поэт. Глаза тараща,
Хоть водку пей, хоть песни пой.
А то враги придут и стащат
Остаток Родины с тобой.
Не сможешь стать ни иноверцем,
Ни завсегдатаем пиров...
Как в колотушку сторож, сердцем
Стучи, отпугивай воров.
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Вновь больничная палата.
За окном Россия, снег.
У казённого халата
Отыскал я семь прорех.
За окном метель плясала.
"Ты была ль богатой, Русь?"
Мне в ответ она сказала
Отрешённо: "Ну и пусть...
Дело ведь совсем не в этом,
У меня иная суть.
Если мнишь себя поэтом,
Сам поймёшь когда-нибудь".
* * *
А в больнице "тихий час",
Но днём спать нам непривычно.
Ой, Россия, ты на нас
Не гляди так горемычно.
Но глядит, глядит она,
Тоже, видимо, больна.
Да не видимо, а точно,
Ей лечиться надо срочно.
И я знаю даже как,
Но смолчу. Я не дурак.
* * *
Как скатать Россию в свиток?
Спрятать Родину куда
От всех вражеских попыток
Завладеть ей навсегда?
Горы, долы, нивы, рощи,
Уйму речек и лугов
Деть куда? Не много ль проще
Деть куда-нибудь врагов?
* * *
A в глyбинкe мoeй
Heт ни гop, ни мopeй.
Toлькo выгoн с пpивязaннoй тёлкoй.
Да дpeвкo камыша,
Ha кoтopoм дyшa,
Maясь, мeчeтcя сизой мeтeлкoй.
Ho случaeтся вдpyг
Чyвствa светлые в кpyг,
Boпpeки всем нeвзгoдaм и бeдaм,
Собираются все,
Кaк свет солнца в poсe,
Как семья в стapину за oбeдoм...
* * *
Стало мало русского в России.
Всё заморье к нам переползло,
Исподволь подтачивая силы,
Молча мировое сея зло.
Издаёт бесовские законы -
На костях устраивать пиры...
Отчего ж мы, русские, спокойны?
Потому что это до поры...
Ниже приводятся стихи, взятые с сайта Николая Зиновьева
Тайна чуда
Когда от боли никуда не деться,
Я вспоминаю свое детство,
Отца живого, его маму -
Родную бабушку мою,
И боль уходит мал-помалу.
Они давно уже в раю,
И помогают мне оттуда.
Непостижима тайна чуда,
Не понаслышке говорю.
Ангел-хранитель
Когда бессонными ночами
Пишу о том, как жизнь мудра,
Стоит мой ангел за плечами
И терпеливо ждет утра.
Засну, а он у изголовья
Крылами делает круги -
Он хочет отогнать злословья,
Что мне готовят за стихи.
Мой милый друг, твой труд напрасен,
Как воду в ступе истолочь,
Но ты прекрасен, ты прекрасен
В своем стремлении помочь.
* * *
Мы с отцом траву косили,
Был отец еще при силе.
Ну, а я мальчишкой был.
Ничего я не забыл.
Не слетала ко мне Муза,
Был тот срок еще далек.
Гимн Советского Союза
Из «Спидолы» плавно тек.
Я все мелочи запомнил, -
Как планета не кружись, -
А иначе б чем заполнил
Эту нынешнюю жизнь?
Сила православия
Сатане давно не спится,
Позабыл свой злобный смех.
После Бога он боится
Православных больше всех.
И моря трясет, и сушу -
Очень страшно сатане,
Платит он чертям за душу
Православную втройне.
В осеннем парке
Золотой, багровый, рдяный
Парк сегодня. Скоро снег.
Рядом сел какой-то пьяный
На скамейку человек.
«Слышишь музыку? - спросил я, -
Это осени хорал».
Он, икнув, ответил: «Сила!»
И частушку заорал.
Я зажал руками уши,
Просебя подумал: «Влип».
Разминулись наши души,
А ведь встретиться могли б.
В диком поле
Тут извечно ворон кружит -
Это значит, где-то мать
По сыночку тяжко тужит,
По живому ли? Как знать.
Здесь сходились лава с лавой,
В речках дыбилась вода, -
И кто в землю, кто со славой
Возвращались, как всегда.
Я шагаю полем Диким -
Ничего себе пустырь!
Быть народу не великим
Не позволит эта ширь.
* * *
Журавли летать не перестали -
Мы их перестали замечать.
Отчего же мы такими стали?
Может, лучше и не отвечать...
Каждого грызёт своя ошибка,
Каждый носит в туфле своем гвоздь.
Где души отрадная улыбка -
Редкий и незваный нынче гость?
Всех нас годы страшные застали,
Ходим под ухмылкой князя тьмы...
Журавли летать не перестали -
Замечать их перестали мы.
ДУБ
В лесу прекрасно, как в раю.
У дуба ж резкий норов,
Скрипит старик: «Я устаю
От ваших разговоров,
Все — трескотня, все — пустоцвет,
Да сплетни брат на брата.
Вернуть две с малым тыщи лет, -
Послушать бы Сократа.»
* * *
"И не жаль мне прошлого ничуть."
М.Ю.Лермонтов
На дорогу выхожу один я,
Спит планета в дымке голубой.
В небесах не чудно и не дивно, -
Спутники болтают меж собой.
Скучно на душе и Музе грустно,
Полонила высь земная власть.
И ушло высокое искусство,
Золотая нить оборвалась.
И летят моторы всюду, воя,
Навевая стрессы и печаль.
И не жду от жизни ничего я,
Только прошлого мне очень жаль.
СТРАСТЬ
Страсть улеглась.
Лежит, как кошка.
Но ты погладь ее немножко,
И снова вспыхнут угли глаз,
И снова когти все наружу,
И вся в царапинах спина...
Уйди, изыди, сатана,
Не лезь мне в душу.
Я на всь мир шепчу: «Не лезь.
Уже давно пробило шесть
И прокричал петух соседский...»
* * *
Я мог бы дать обет молчания
На годы многие вперёд
Не будь на грани одичания
Мой обездоленный народ.
Когда же столько судеб смолото,
И столько жизней сметено,
Тогда молчание — не золото,
Сродни предательству оно.
* * *
«Все заборы в России упали»
Ю.П.Кузнецов.
В полусне ли, после сна ли
Ощущаю бодрость.
Все запреты нынче сняли
На любую подлость.
Вверх и вниз бросаю взоры,
Туфель просит каши.
Боже, встали все заборы!
Но уже - не наши.
ДРУЗЬЯМ ДЕТСТВА
А мы воруем груши
В саду у бабы Вали
О том, что губим души,
Мы думаем едва ли.
Да мы и не губили
Своих чистейших душ,
Мы ангелами были,
Но нам хотелось груш.
Я вспоминаю часто
И сад, и груши те.
А годы дальше мчатся
К могильной темноте.
Не ангелы уже мы,
А многих вовсе нет...
И бьёт в глаза скаженный,
Слепящий детства свет.
* * *
Я руку на сердце кладу:
Была моя дорога
Совсем не той, какой иду.
С судьбою был я не в ладу,
Пока не встретил Бога.
* * *
«Любовь возносит человека над самим собой»
Оскар Уайльд
Когда прочёл я эту фразу,
Застыл с прикушенной губой.
За жизнь свою, увы, ни разу
Я не вознёсся над собой.
Как страшно, признаваясь в этом,
К тому же быть ещё поэтом!
Весна
Пьянят цветущие акации,
Пьянит небес голубизна.
Да будь мы хоть и в оккупации,
Весна по-прежнему весна.
На миг забудешь о печальном,
На миг души утихнут стоны
И смотришь как на чашке чайной
Раскрылись дружно все бутоны.
Ситуация
Уже не страна. Территория.
Народ, превращённый в толпу.
Глядит на всё это История
Со складкой печальной на лбу.
Но больше волнует вопрос:
Как смотрит на это Христос?
Его пути неисследимы,
Так что не рви свои седины
В глухом отчаянье поэт:
Для пессимизма нет причины.
Для оптимизма – тоже нет.
* * *
А я на ум не претендую,
Когда гляжу, разинув рот,
Как и глухую и слепую
Бабулю внук во храм ведёт.
Хоть каждый день я вижу это,
Но строчка русского поэта
Опять приходит и опять:
«Умом Россию не понять».
История вниз по спирали
1.
Кричали ворОны огромной страны,
И билась в истерике Муза,
И было падение Берлинской стены
Предтеча паденья Союза.
2.
Какая печальная встреча
Бредущих по миру с сумой
Паденье Союза - предтеча
Паденья России самой.
3.
Не жалует нас Провиденье.
Крепись, мой страдающий брат.
Осталось одно лишь паденье,
Но самое страшное – в ад.
* * *
Зачем тупить карандаши,
Рождая небыли и были,
Коль о спасении души
Давно мы намертво забыли?
Нас занесло на вираже,
Несёт нас, сирых, по кюветам.
И, может, поздно нам уже
Даже стихи писать об этом.
* * *
«В белом венчике из роз
Впереди Исус Христос»
А.А. Блок
Я тридцать лет иду к Христу.
По вековечному мосту
Между добром и злом шагаю.
И в белом венчике из роз
Навстречу мне идёт Христос,
Как я предполагаю…
Ночь
Лежу, свернувшись как в утробе,
За окнами такая тьма,
Какая может быть во гробе
Иль в недрах моего ума.
И в страхе сердце моё бьётся,
Наверно, слышно за версту.
И ничего не остаётся
Как всей душой припасть к Христу.
* * *
Уже не раз пишу об этом:
Отечества не сладок дым…
Я стал безвременья поэтом
И буду проклят вместе с ним.
Накануне апокалипсиса
Нет, это никакая не истерика.
Несхожесть наша глубока и не проста:
Спокойна ждёт Антихриста Америка,
Россия с Божьим страхом ждёт Христа.
Псевдоинтеллегенция
Всегда, всегда была ты стервой,
В чаду своей богемной скуки,
Народ ты предавала первой,
На пепелище грея руки.
Была ты рупором разврата
И верной подданной его.
И поднимался брат на брата
Не без участья твоего.
По заграницам ты моталась,
Всю грязь оттуда привозя…
Такой ты, впрочем, и осталась.
И изменить тебя нельзя.
Приказ
Солдат любой приказ исполнит
И это надо понимать.
Солдат всегда об этом помнит,
Но чтоб стрелять в родную мать?!
Ужасный холод сердце студит,
Меняет небо свой окрас.
Стреляй, солдат! Грехом не будет
Убить отдавшего приказ.
Народу моему
Опять чужой хомут на вые,
Ты и Герасим, и Муму.
Свелись законы мировые
К порабощенью твоему.
Не Божью заповедь блаженства
Тебе подсунул сатана…
Далёк мой стих от совершенства,
Как жизнь, что в нём отражена.
Стих мой и короток и сух,
Похож на щёлканье затвора.
Недаром, видно, вражий слух
В нём ловит нотки приговора.
На кладбище
Здесь небо землистого цвета,
Здесь матери ходят без сил,
И дьявол им «Многая лета»
С издёвкой поёт средь могил.
Надгробья, детей(!) фотографии.
Дал Бог бы мне право на месть,
Для всех главарей наркомафии
Она совершилась бы здесь.
* * *
Суд начиная над собой,
Я думал: тут всё неподкупно.
Но я ошибся очень крупно
У адвоката хвост трубой.
Печально это, господа.
Нет, кроме Божьего, суда.
На нём оправдываться поздно
Вот и хожу я с миной постной.
Хожу в раздумье невесёлом:
Где после стану новосёлом?
Живая Вера
До какого ж дошли мы предела?
Бог забыт. Идол – деньги и тело,
Целиком погружённое в блуд,
Слеп и глух обезумевший люд.
Где же ныне ты, вера живая?
- На погосте, - услышал я глас.
Что за шутки? Но всё же трамвая
Я дождался. Доехал до края
И меня тихий ужас потряс:
Кости рук из могил воздевая
Наши предки молились за нас!..
* * *
«Идёт охота на волков...»
В.Высоцкий.
Была охота на волков,
Её воспел поэт-певец,
Но век наставший не таков:
Идёт охота на овец.
А у какой овцы есть льгота?
Овца она и есть овца.
Идёт глобальная охота
На истребленье. До конца.
Чтоб не возникли кривотолки,
Не озадачились умы,
Скажу, что волки – это волки,
А овцы – это овцы. Мы.
На вокзале
«Будь хоть что, а жизнь прекрасна!»
(А вокруг шумел вокзал).
Эту фразу пьяный грязный,
Засыпая, бомж сказал.
Я решил съязвить: «Неужто?»
Он откашлялся в кулак
И ответил: «Потому что
Богом дадена, дурак».
Ничего я не ответил,
Молча в книгу сунул нос.
«В голове его не ветер –
В мыслях я своих заметил,-
А в моей – ещё вопрос».
* * *
Была Победа над врагом,
В ней, потеряв родного деда,
Я говорю, смотря кругом:
«Нужна ещё одна Победа».
Чей гнев, я знаю, вызываю
И с той и с этой стороны.
Но не к войне я призываю,
А ко спасению страны.
Матери
Среди судьбы крутых излучин,
Блужданий духа и ума,
Я не скажу, что я измучен,
Но так устал я, слышишь, ма?
Конечно, слышу,- отвечает
С вязаньем сидя на скамье.
Она души во мне не чает.
Одна. Одна на всей Земле.
Старушка
Старушка многого не знает,
Но верит в главное она,
И потому сказать дерзает:
«Уйди, изыди, сатана!»
И он послушно исчезает
Со свитой сумрачных теней.
Старушка многого не знает,
Но как завидую я ей.
* * *
Не переделывай эпоху,
Оставь работу эту Богу.
Но человек своим умишком
Самонадеян. Даже слишком.
Решил он новый мир творить,
Не принимая Божью милость.
А что в итоге получилось -
Об этом страшно говорить.
* * *
Ищу любовь не в небесах,
Ищу у ближнего в глазах.
И хоть пока не нахожу,
Я всё же взгляд не отвожу.
Я верю: взгляд мой всё же встретит
Ответный свет любви живой.
О, как душа тогда отметит
Событье это, Боже мой!
На охоте
Я с рассвета в засаде.
Да когда ж это было,
Чтоб одна только за день
В небе стая проплыла?!
Ветер мостится в озимь.
Налицо все приметы:
Наступившая осень -
Осень жизни планеты.
На родине поэта
Я был на родине поэта
И мне запомнилось лишь это:
Даль вологодская сурова,
И небо низкое свинцово
Висит у самого лица.
Всё говорило, что Рубцова
Никто не понял до конца.
И мы стояли у могилы,
Своим умишком слабым, хилым
Не понимая ничего:
Кого нет? Нас или его?
Вдруг полетели журавли
В сознаньи нашем иль на деле?
Мы ввысь пустую поглядели,
Шум крыльев шёл из-под земли.
И тихий ужас нас потряс:
Какой гигант ушёл от нас,
Когда в гробу его свободно
Летают клином журавли.
* * *
День ото дня мелеют реки,
И вместе с ними заодно
Мельчают люди-человеки,
Безверье тащит их на дно.
Кто эту жизнь переиначит,
Что так продажна и груба,
Где ничего уже не значит
Отдельно взятая судьба?
* * *
В отдельно взятом государстве...
Отдельно взятый гражданин
Был обвиняем, как в бунтарстве,
В желанье дожить до седин.
И властьимущие сословия,
Не говоря открыто «Нет»,
Такие создали условия ,
Что поседел он в тридцать лет.
* * *
Мы все рабы своих грехов,
Рабы пороков всех веков.
Мир превозносит подлеца,
Блудницу, хама и лжеца,
Плевать хотел он на героя.
Так будет длиться до конца
Рабовладельческого строя.
Собрату по перу
Хочешь знать, где я был?
В этом нету секрета.
Я в себя уходил
Не на миг – на все лето.
Исхудавший как пес,
Я вернулся обратно.
Что оттуда принёс
Записал аккуратно:
«О душе не пиши
Так темно и убого,
Знай, от русской души
Ключ хранится у Бога».
* * *
Пусть не хочется, брат, умирать,
Но есть слово железное «надо»,
Чтоб пополнить небесную рать
Для сражения с силами ада.
Эти доводы емки и вески,
Но, как ни был бы смел ты и крут,
Стоит все же дождаться повестки.
Добровольцев туда не берут.
Безысходность
Вот плод ночей бессонных,
Твоих ночей, поэт:
Попасть в число спасенных
Реальных шансов нет.
Ты слишком был беспечен,
Себе же на беду.
Твоим страстям намечен
Предел, увы, в аду.
Как это ни печально,
Как ни ужасно, но
Все в мире не случайно,
Ты это знал давно.
Тебе даже знамение
Давалось, тем не менее…
Россия 2012 год
Все чувства накрыла апатия.
Вокруг лишь одни миражи.
И тонут за партией партия
Не в чьей-то, а в собственной лжи.
А сколько вокруг сумасшествия!
Но видит лишь только пиит,
Что время Второго Пришествия
Уже на пороге стоит.
Сомнения
Да разве радуют стихи,
Красоты образов и слога,
Когда мне не дают грехи
Достать молитвою до Бога?
Другие пишут о другом,
А я пишу только об этом.
Быть может, в случае таком
Нельзя назвать меня поэтом?
Экспромт
Жизнь висит на волоске,
И не оттого ли
Человек живет в тоске
По иной юдоли?
Бьется жилка на виске,
Помня о коварстве,
Что таится в волоске.
Человек живет в тоске
О Небесном Царстве.
Нагрянут мысли саранчой...
Нагрянут мысли саранчой,
И лишь одна горит свечой:
«Что человека ждет за гробом?»
Ответы тоже мчатся скопом.
Но верный все таки один,
И я, доживший до седин,
Среди ответов разных мечусь,
Тем самым радуя всю нечисть.
Уезжающему из России
Твердишь, что нету здесь везенья,
Что здесь живет одна беда,
Что здесь тебе не та среда…
А ты б дождался воскресенья!
Разговор со старушкой
Живёт одна, не хнычет,
В ней плоти – на щепоть.
– Кто нами правит нынче?
– Господь, милок, Господь.
Но я спросил: «А Путин?»
Лоб тронула рукой,
Ответ был полон сути:
«Не знаю, кто такой».
В пивной
«Иди отсюда, времени не тратя, —
Мне шепчет бес, — иди, твори в тиши.
Тебе не пара эти алкаши».
И Бог мне говорит: «Иди, пиши,
Но только помни: это твои братья».
Семейное предание
Душ любимых спасенья ради,
«Богомолом» прослывши окрест,
Раз в году в церковь хаживал прадед.
На коленях... В соседний уезд.
Логическое утешение
Хоть не был я в Париже вашем,
Спокоен я, как баклажан.
А кто на хуторе был нашем
Из парижан?
* * *
То погаснет, то вдруг загорится
Моя свечка сама по себе.
Значит, больше и чаще молиться
Надо мне о грядущей судьбе?
«Ты не прав!» – И меня содрогнула
Из-под купола горняя высь,
И в поклоне до пола согнула:
«За Россию и брата молись».
* * *
Когда душа кипит от злости
На брата – это неспроста,
Ты тоже забиваешь гвозди
В запястья узкие Христа.
Быт
Быт, как бык, припёр нас всех к стене,
С каждым днём сильнее припирает,
Некогда подумать о стране,
А она – ты слышал? – умирает.
К России
Плюнь на законы мировые!
Писали их твои враги.
И не снимай распятья с выи!
Даже подумать не моги!
Даже когда поставят к стенке
Узреть последнюю зарю.
Ты плюнь им в выпуклые зенки.
Плюнь прямо в зенки, говорю.
И на груди рвани рубаху.
Чтоб ослепил их свет Христа,
И побегут они со страху
В ветхозаветные места.
На Святой Руси
Вдоль шоссе идёт скелет,
Я иду ему навстречу.
По костям видать, что дед,
– Добрый вечер.
– Добрый вечер.
Я зубами цокочу,
Сердце чуть моё не встало.
Говорит дед: «Сдать хочу
Крест надгробный из металла.
В школу правнуку идти,
А на форму денег нету.
Вот решил я подмогти,
Как пройти мне к «Вторчермету?»
На вопрос и я вопрос:
«Ты ж скелет, душа где, тело?»
– А, браток, нас сам Христос
Воскресил на это дело.
Не один я ведь такой.
Дал Христос нам двое суток,
А потом, чтоб на покой,
По могилам, и без шуток.
Так подскажешь или нет?!»
Снова я покрылся потом:
«Да, конечно, «Вторчермет»
За ближайшим поворотом».
* * *
Привет, мои родные степи,
Я уходил от вас, родных.
Хотелось сбить с народа цепи,
Но сам он держится за них.
Он за сто лет так был напуган,
Что стал послушен, как овца.
Ослаб он телом, пал он духом,
И терпеливо ждёт конца.
Он клонит шею, как под игом,
Зовёт барыгу «господин»,
Но я родился в поле Диком,
А в поле воин и один...
* * *
Ложь проникла повсюду, как газ.
Лгут министры вовсю Президенту,
Президент лжёт, не глядя на нас.
Ложь взяла наши души в аренду.
Ложь заходит на новый вираж,
Посягая на наши святыни...
И колеблется жизни мираж
Там, где жизни самой нет отныне.
* * *
На отмели цапля с прижатой ногой –
Какое безлюдное место!
Я вдруг зарыдал, прикрываясь рукой,
Как будто здесь был ещё кто-то другой,
А может, и был, неизвестно.
Завистникам
Я самый слабый из поэтов,
К тому ж безграмотен на диво.
И нос мой красно-фиолетов
От самогона и от пива.
А вы все классики живые,
Уже вас в школах изучают.
Вы величины мировые,
Вас фейерверками встречают.
А я во тьме брожу кругами,
Я не нашёл свою дорогу,
Я пыль под вашими ногами…
Теперь довольны? Слава Богу.
* * *
«Быть иль не быть? Вот в чём вопрос»
Шекспир.
Быть иль не быть? Пустой вопрос.
Не быть, а жить, и жить всерьёз,
Все до единого порока
Убить в душе, убить без слёз,
Но хватит ли земного срока?
Вот в чём вопрос.
* * *
Любви в душе – на самом дне,
И та лишь к собственной родне.
За что? Какого ждать спасенья?
Но понимаешь, жалкий смерд,
Что Бог безмерно милосерд,
И не боишься Воскресенья.
Открытие
Вспоминайте, братья, чаще,
Суть открытья моего:
Сладок грех, но много слаще
Отреченье от него.
Я учить вас не дерзаю,
Но, поверьте мне, я знаю.
Шестилетнему сыну
В храмах толпы крестятся старушек,
А в пивбарах с матом молодёжь
Цедит пиво из высоких кружек.
Где она, Россия? Не поймёшь.
Может, уходящая у свечек
Молится? А новая пьяна?
Если так, родной мой человечек,
Кончится Россия как страна…
Крест животворящий
Спать ещё как будто рано,
Бабка смотрит в муть экрана,
Там мужик ненастоящий -
С грудью женскою – поёт.
Бабка крест животворящий
На него в сердцах кладёт:
Вспышка, визг, свиное рыло –
Тьмою всё на миг накрыло.
А когда зажёгся свет:
Телевизора-то нет.
На подставке горка пепла,
Чуть дымится – ну, дела!
Бабка встала, чуть окрепла,
Пепел веником смела.
Надоело!
И писать-то не с руки:
То дебош, то пьянки.
Стали жить, как пауки
В трёхлитровой банке.
Да, писать мне не с руки
На такие темы.
Да очнитесь, мужики!
Русские ведь все мы.
Горько, грустно на душе,
Нет давно в ней лада.
Вы народ или уже
Лишь баранье стадо?
Словом, хватить воду лить.
В общем, выбирайте:
Или жить, как надо жить
Или вымирайте!
* * *
Всё стало пошлым или мерзким.
Как душу с этим примирить?
Быть может, с кем поговорить?
Но поглядел вокруг я – не с кем.
Народа нет. Ну а в толпе
Какая общность или сила?
И как насмешка на столбе
Плакат: «ЕДИНАЯ РОССИЯ».
* * *
Даже в провинции рассейской
Полно закваски фарисейской,
Христос учил её бояться,
А Бог не может ошибаться.
Я ни к чему не призываю.
На темя я не сыплю пепла,
Но чтобы Родина окрепла,
Я вещи в мире называю
Всегда своими именами:
Блуд – блудом, вора – вором,
Пустые обещанья – ложью,
Разор страны моей – разором,
А Божьей Волей – Волю Божью.
* * *
С первым эшелоном
Покидают нас
Муза с Аполлоном.
Что же? В добрый час.
Вы ведь сами видели
Страх на лицах их.
С ангелом-хранителем
Я продолжу стих.
Он не испугается
Нечисти любой.
С ним, как полагается,
Щит, меч и Любовь.
Простое правило
Такое мнение бытует:
Поэт лишь пишет, Бог диктует.
Но есть другая сторона:
Стихи диктует сатана,
И так порой скрывает ложь,
Что чьи стихи – не разберёшь.
Спасенье в правиле простом,
Которому две тыщи лет:
Не осенив себя крестом,
Ты не пиши стихов, Поэт.
* * *
Ночь созвездья развесила,
Чудно, что не говори!
Отчего же вам не весело,
Современники мои?
Свет луны по всей округе:
На дороге, на стерне…
А не весело вам, други,
Оттого же, что и мне.
* * *
Хотел уйти от злобы дня,
Бежал во всю, поверьте.
Но вновь она возле меня
Стоит, как мысль о смерти.
И с Музой поняли мы оба:
Оставим злобу дня мы с носом,
Коль нас накроют крышкой гроба,
Хотя и это под вопросом.
Завет сыну
Пусть твой путь пройдёт по рытвинам,
Это, сын мой, ничего.
Бойся только одного:
Трещин на щите молитвенном.
В жизни страшные есть вещи –
Сам поймёшь с теченьем лет.
Но страшнее и зловещей
Этих трещин в жизни нет.
Юбилейное
Полвека прожил, подытожил,
И чуть не выросли рога:
Я столько лет грехи лишь множил,
Считай работал на врага.
И с изощрённостью поэта
Я оправдал себя, как смог.
Простил себе и то, и это.
Вопрос в другом: простит ли Бог?
Вот-вот
Столько зла мир сотворил,
Столько мы уже наврали,
Что архангел Михаил
Воздух в лёгкие набрал, и
Звук трубы вот-вот раздастся.
И кому спастись удастся,
А кому – наоборот,
Сможем мы узнать вот-вот.
* * *
Стихи должны быть с тайным смыслом,
Чтоб строчка каждая в них жгла,
И чтобы баба с коромыслом
К колодцу с песней тихо шла.
И чтоб в них не было печали,
И чтоб печалили до слёз,
И чтоб стояли за плечами
И смерть сама, и сам Христос.
Чтоб в них и плакалось и пелось,
И чтоб шумела в них листва,
И чтоб была в них неумелость
Та, что превыше мастерства.
Летом у пруда
В самый древний хор лягушек,
В кукование кукушек
Вплелся громкий низкий зык -
Песнь жука-единорога.
Прикуси, поэт, язык.
Слушай музыку от Бога...
Поздно я приду домой,
Будет вспомнить что зимой.
* * *
Я горько плакал над могилой,
Убили друга моего.
Он не оставил ничего
Нам, кроме памяти унылой.
Позёмка, помню я, кружила.
Снежинки сыпались, как стружки.
И мать безумная спешила
Покласть в гроб детские игрушки.
А над кладбищенской долиной
Снег, покрывая все, летал.
Жираф из плюша шеей длинной
Закрыть гроб крышкою мешал.
Накануне
Не последняя ль выдалась осень?
Человек уже чужд естеству.
С горя шапку бросаю я оземь.
Древо Жизни роняет листву.
Прочь гоню свою бледную Музу,
Не уходит грусна и нежна.
Сам себе нынче стал я в обузу.
Уходи! - я кричу — не нужна.
Апокалипсис стал у порога,
Накренился церквушки венец.
И отсрочку я клянчу у Бога,
Но молчит непреклонно Творец.
* * *
Герой мой пахнет чесноком
И перегаром. О таком
Вы даже слышать не хотите?
Я не неволю вас. Идите.
Идите по своим делам,
Куда хотите, но не в храм -
Не лицемерьте перед Богом.
Вопрос
Считают достиженьем века
«Права простого человека».
Скажу на это как поэт:
«Права-то есть, да правды нет».
Вопрос, конечно, интересный,
Но интересный не душе
Той, что летит в простор небесный,
Туда, где истина сияет,
И имя истине Христос...
А на земле дырой зияет
Всё тот же каверзный вопрос,
По сути, никому не нужный.
* * *
Дружище, участи поэта
Ты не завидуй, не греши.
Он заплатил за жребий этот
Такими муками души,
Что описать их нету слов,
Хоть век ходи по белу свету.
Он столько видит страшных снов,
Что леденят и ум, и кровь...
Нельзя завидовать поэту.
Последняя беда
Разве нас Господь прославит?
Разве он не услыхал
«Пусть хоть дьявол нами правит,
Лишь бы хлеб не дорожал»?
Черти тоже услыхали,
Черти бросились все в пляс:
«Час настал! Настал наш час!
Мы так и предполагали».
Ну, а люди промолчали
По привычке многолетней,
Много бед они видали,
Эта же была последней.
Дальше — ад, и только ад.
Тебе весело ли, брат?
* * *
Сотворил Господь мир Словом,
Под Его б и жить покровом.
Но разрушили мы сами
Мир пустыми словесами.
* * *
«И полною грудью поётся,
Когда уже не о чем петь».
Георгий Иванов
Довольно кричать и артачиться,
И верить несбыточным снам.
Пусть всем вам, друзья мои, плачется,
Ведь петь уже не о чем нам.
Упрёки и даже угрозы
Услышу за эти слова.
- Ты – нытик, Россия жива!
- Но мне-то виднее сквозь слёзы…
* * *
Родную землю тащат из-под ног.
Упал я и в родимую вцепился…
Задумчиво на это смотрит Бог,
А люди говорят: «Опять напился».
* * *
«Быть иль не быть?» звучит убого
Такой вопрос, он не от Бога.
Такой вопрос от князя мира,
Соблазнившего Шекспира.
* * *
Я один остался дома,
Я по комнатам брожу,
Стало всё вдруг незнакомо,
Даже странно, вам скажу.
Я брожу в каком-то страхе,
Ох, всё это неспроста!
… страшно мне как Каиафе
В день распятия Христа.
* * *
О, как горланят петухи!
И небо ярко-сине!
А что не просится в стихи,
Не втискивай насильно.
- Зачем, поэт, ты режешь взгляд
Нам пьяницею в луже?
- Да потому, что он мне брат…
И брат родной к тому же.
* * *
От вас, молодые, не скрою:
Не Божью, но знал благодать,
Я Родину видел такою,
Какой вам её не видать.
Я видел такую державу,
В Империи жил я такой,
Что вечно за прошлую славу
Я буду держаться рукой.
Иначе я рухну, как древо,
На нынешний глядя народ,
Смотрящий то вправо, то влево.
А мы зрили только вперед.
* * *
«Наше будущее – дети.»
Расхожее мнение
А ты не думал ли, мой брат,
Что наше будущее – ад?
Хотя, конечно, всем понятно,
Об этом думать неприятно.
Но эта мысль пусть, как лампада,
Струит свой свет в уме твоём,
Иначе точно попадём
Туда, куда не надо.
* * *
Свят мой народ и святей не бывает.
Ты приглядись к его горькой судьбе:
В поте лица он всё хлеб добывает,
Но добывает его не себе.
* * *
Как на вратах нам приглянулись
Семь букв! И с радостью в душе
Мы все в ворота те рванулись,
Когда ж остыв чуть, оглянулись,
Они захлопнулись уже.
И на глазах всего народа
С резных ворот, с той стороны
Табличку с надписью «Свобода»
Сбивал служитель сатаны.
Имея скверную привычку
Всегда всю правду говорить,
Скажу: чёрт бросил нам табличку, -
Вдруг кто захочет вены вскрыть.
Так мы попали в Царство Зверя,
Кто веря в Бога, кто не веря,
Но так случилось на Руси.
Господь, помилуй и спаси!
* * *
Среди такого кутежа,
Что на обоях вянут листья,
Крепись, заблудшая душа,
Всё это долго не продлится.
Тебя отыщет Пастырь твой
И поведёт тебя домой.
Чертей прогонит Он кнутом,
Он не отдаст тебя врагу,
Но в этом мире или том,
Сказать я точно не могу.
Действительно последний катаклизм
Отрыв от веры, верности и чести,
От света милосердья и любви,
Всех приведёт к последнему из бедствий:
Мы просто перестанем быть людьми.
* * *
«То не ветер ветку клонит»
Из песни
То не ветер клонит ветку,
Не дубравушка шумит,
То мужик в грудную клетку
Кулаком себе стучит.
Слёзы горькие стекая,
Исчезают в бороде:
«Жизнь такая-растакая,
Отвечай мне, правда где?!
Поскреби хоть по сусекам…»
Жизнь устала. Жизнь молчит.
И мужик опять кричит
Век за веком, век за веком…
Вопрос
Нательный крест почти на каждом,
И возникает вслед вопрос
Куда о более о важном:
А в сердце у кого Христос?
Когда скажу: «Почти у всех», -
Совру и больше ничего.
Сказав: «Почти ни у кого».
Не тот же совершу я грех?
Я до ответа не дорос.
И неоправданно дерзаю,
Ведь я, увы, и сам не знаю:
«В моём ли сердце есть Христос?»
Пустота
Д и п т и х
1
Я забыл, как коровы мычат,
И как травы под косами льются,
Как дрова в русской печке трещат,
И как русские люди смеются.
Жизнь ушла в непонятный отрыв,
Пустота нас взяла, словно в клещи.
Даже зори пылают зловеще
Над верхушками плачущих ив.
2
Как зияет экран пустотой,
Хоть там кто-то визжит и мелькает.
Как упорно нас «ящик» толкает
К жизни точно такой же пустой.
Выключай поскорей телевизор –
Это маленький будет, но вызов
Пустоте, окружающей нас,
И приблизит прозрения час.
Сыну
Какой подарок от родителя,
Сынок мой, ждёшь от своего?
А если ангела-хранителя
Тебе отдам я своего?
Пусть у тебя их будет двое,
И безопасней станет путь –
Ведь время нынче-то какое!
А я? А я уж как-нибудь...
Нищая
В коробку кинул сто рублей,
Хотел казаться я добрей,
Чем есть на самом деле.
Но русский дух – нет шире духа.
"Возьми, – сказала мне старуха, –
Обратно деньги, не греши!
Ты подал их не от души."
И я пристыженный и робкий,
Взяв свою сотню из коробки,
Поплёлся медленно к воротам,
В душе гордясь своим народом.
Комментарии
