Стихи Николая Зиновьева
* * * В степи, покрытой пылью бренной, Сидел и плакал человек. А мимо шел Творец Вселенной. Остановившись, он изрек: «Я друг униженных и бедных, Я всех убогих берегу, Я знаю много слов заветных. Я есмь твой Бог. Я все могу. Меня печалит вид твой грустный, Какой бедою ты тесним?» И человек сказал: «Я - русский», И Бог заплакал вместе с ним. * * * Меня учили: «Люди - братья, И ты им верь всегда, везде.» Я вскинул руки для объятья И оказался на кресте. Но я с тех пор об этом «чуде» Стараюсь все-таки забыть. Ведь как ни злы, ни лживы люди, Мне больше некого любить. * * * Отныне все отменено, Что было Богом нам дано Для жизни праведной и вечной. Где духа истины зерно? Верней спросить: «Зачем оно Людской толпе бесчеловечной?» Итак, грешите, господа. Никто за это не осудит. Не будет страшного суда, И воскресения не будет... * * * Не потому, что вдруг напился, Но снова я не узнаю, - Кто это горько так склонился У входа в хижину мою? Да это ж Родина! От пыли Седая, в струпьях и с клюкой... Да если б мы ее любили, Могла бы стать она такой?!. НА ЧЕРДАКЕ Я дверь, как печальную книгу открою. Здесь время уже никуда не спешит. И сумрак не тает, он будто иглою, Лучом из оконца к стропилам пришит. Вот старая прялка в седой паутине, Как серая птица. Попавшая в сеть. Вот птицы, которым не петь, на картине, Которой уже никогда не висеть. Вот тихо коробится жесть керогаза, Стреляя чешуйками краски, а то Блестит в полумраке булавкой от сглаза Покойного деда пальто... ЛЕГЕНДА А свои голубые глаза Потерял я в двенадцатом веке, При внезапном степняцком набеге Они с кровью скатились с лица. И тогда, чтоб за гибель семьи Печенег не ушел от ответа, Я их поднял с горелой земли И с тех пор они черного цвета. * * * Вослед прошедшей нищенке любой Болит душа, как рана ножевая. Но как отрадно сквозь тоску и боль Подумать о душе своей: «Живая.» МАТЬ Там, где сквозь огнедышащий чад Солнце на ночь в ущелье свалилось, Сын погиб... Чтоб доняньчить внучат Мать на время живой притворилась. * * * Не понимаю, что творится. Во имя благостных идей Ложь торжествует, блуд ярится... Махнуть рукой, как говорится? Но как же мне потом креститься Рукой, махнувшей на людей?... * * * На смутный свет вдали Идем, но видит Бог, Шестая часть земли Уходит из-под ног. Ушла уж из-под ног, Но мы еще бредем. И знает только Бог, Куда мы упадем... * * * На западе солнце садится светло, Восток набухает грозою. Дохнула прохлада, притихло село, И ливень, - как даст! - полосою. В саду на дорожках взрывает песок, Сквозь солнце закатное льется... И кажется, будто рыдает восток, А запад как будто смеется. * * * Эх, подкачу-ка я штанины, Несите ноги, вы вольны, Куда хотите, гражданина Несуществующей страны... Ну что же, нет страны, и ладно. Выходит кончилось кино. Зато пока еще прохладно В бутылке терпкое вино. А если я при всем при этом, При всем при этом, да при том Не стану даже и поэтом, То точно сделаюсь шутом. Я бубенцами стану звякать, Глотну вина и брошусь в пляс, Чтоб ненароком не заплакать. Навзрыд... Беззвучно... Как сейчас. * * * В который раз нам это слышать: «Вновь у ворот стоит беда, Сцепите зубы, надо выжить». О, русский Бог, а жить когда?!. * * * Бог ли всех нас позабыл? Злой ли дух приветил? Были силы - нету сил, Брошены на ветер. И друг другу стали мы Словно псы цепные... «Колокольчики мои, - Я кричу навзрыд из тьмы, - Цветики степные!» * * * Кружил февраль по косогорам, Поземка пряталась в стерне, Когда одним сплошным укором Вся жизнь моя предстала мне. Кого я спас? Кого приветил? Кому был дорог мой ночлег? Ответа не было. Лишь ветер Бросал в лицо колючий снег. ЛАСТОЧКИ Живут без отчества, без имени, Но по приказу не поют, Не мечут бисер перед свиньями, И на чужбине гнезд не вьют. * * * Встречался ль ты взглядом с глазами младенца, Когда он еще поперек полотенца?.. Младенец не знает ни зла, ни обиды, Ему все вселенские тайны открыты. Но прежде чем скажет он первое слово, От нашего мира земного и злого Успеет вкусить он, увы, и не раз... И тайна бессмертья вновь скрыта от нас! * * * «Я не такой, как все» - твержу Я то отчетливей, то глуше. Я и пред Господом скажу: «Я не такой, как все. Я - хуже». * * * Мы не властны в своих сновиденьях, Так же, как и в судьбе не вольны. В снах гуляет душа по владеньям То Создателя, то - сатаны. То проснешься, как в детстве, бывало: Так легко, хоть ходи по воде - Сразу ясно становится, где Этой ночью душа побывала. А бывает, проснешься и надо Все невольные помнить грехи. Глянешь в зеркало: Дантова ада Под глазами темнеют круги. ЕЩЕ РАЗ О СЕБЕ Есть уголки в людской душе, Куда заглядывать не надо. Там среди мрака угли ада Рассыпаны цветным драже; Там меркнет Божия лампада, Там чутко дремлет Вельзевул, Туда заглядывать не надо. И горе тем, кто заглянул! * * * Не сатана ли сам уже В стране бесчинствует, неистов? Но тем достойнее душе В такой грязи остаться чистой. Держись, родимая, держись. И не спеши расстаться с телом. Крепись, душа! В России жизнь Всегда была не легким делом. ДЕНЬ ПОБЕДЫ Воспетый и в стихах, и в пьесах, Он, как отец к своим сынам, Уже полвека на протезах, - Что ни весна, - приходит к нам. Он и страшнее, и прекрасней Всех отмечаемых годин. Один такой в России праздник. И слава Богу, что один. * * * Я не пойму, куда все делось? Ты, если знаешь, подскажи: Где духа мощь и сердца смелость? Где доброта людской души? Или с рожденья наши души Не посещала доброта? Боясь в ответ услышать «да». Я в страхе закрываю уши. * * * Господь, я волк или овца ? Идти мне в стадо или в стаю ? Не знаю, Господи. Не знаю. И не узнаю до конца... * * * «О, Русь моя! Жена моя!» А.Блок Я не скажу тебе: «Жена». Я говорю: «мне лик твой жуток, Страна Рублева, Шукшина И восьмилетних проституток. Стакан прирос к твоей руке, И лучшим чувствам нет работы». И гаснет с эхом вдалеке Вопрос: «Россия, кто ты?! Кто ты?..» МОЛИТВА Как ни темна, как ни трудна Жизнь россиян, как ни убога, К Творцу есть просьба лишь одна, Лишь об одном прошу я Бога: Не дай такого, Боже мой, Чтоб наша Русь, ругаясь матом, Пошла по миру не с сумой, А с самым лучшим автоматом... * * * Я своего совсем не помню деда, Но в этом вовсе не моя вина: Его взяла великая Победа, А если проще - отняла война. Мы с братом на него чуть-чуть похожи, И правнук тоже, хоть еще малыш. Совсем не помню деда я, но Боже, Кого в России этим удивишь? * * * Боже мой, уже за сорок, А счастливых лет - ни дня... Есть еще, конечно, порох. Порох есть. Да нет огня... * * * Снова я безрадостные думы Облачаю в грустные слова. Может, я один такой угрюмый? Может, я грущу напрасно, а? Может я в упор не вижу счастья, Тычусь мимо, как слепой щенок? Может, и о Родине так часто Я грущу напрасно?.. Дай то Бог. * * * Минуты свободные редки... А надо минут пятьдесят Идти до кургана, где предки Сухою травой шелестят, Где сойка птенцов своих кормит, Где крест, так похожий на «плюс», Опять ненароком напомнит, Куда я всю жизнь тороплюсь. БЛАГОВЕСТ Когда так небо бирюзово, И так медвяны облака, Я словно слышу эхо зова Издалека и свысока. Чей голос душу мне тревожит? Откуда он, такой родной? Не может быть... Или быть может То тихий зов души самой. Сквозь мрак, рожденный злобным словом, Сквозь кровь и месть, сквозь ложь и лесть. Она своим негромким звоном Благую весть мне шлет: «Я есть». БЛАЖЕННЫЙ Смотрит ясно, ходит боком, Через грудь - ремень сумы. Да, он тронутый. Но Богом, А кем тронуты все мы? * * * На свиданье спешу ли с букетом Или просто бегу по делам, За столовским сижу ли обедом Или в мыслях брожу по мирам, Шумно радуюсь строчке случайной Или молча сижу у огня - Мне все мнится: с улыбкой печальной Сверху кто-то глядит на меня. * * * Из всех блаженств мне ближе нищета. Она со мной и в летний день, и в стужу. Она тяжка. Но тяжестью щита, Надежно защищающего душу. КОЗЕЛ С утра на привязи надежной Козел пасется на лугу. Травы достаточно в кругу, И сыт козел, как только можно. Но бородатому злодею Неймется все. И потому Веревка шелковая в шею Как нож, врезается ему. От боли глаз ползет под веко, И в горле горечи рассол, И в сердце злоба... О, козел! Как ты похож на человека! * * * Я слишком долго собирался Поговорить с тобою, брат. И вот, собравшись, растерялся И начинаю невпопад: О выпавшем дожде кислотном, О пестицидах в молоке, О нищем и почти бесплотном Пенсионере-старике, О белом лебеде в мазуте, О снах, о бесах во плоти, О жизни суетной, до сути Которой хочется дойти, О страшных буднях в Карабахе, Об искуплении греха, О войнах, СПИДе и о страхе За всех, кто жив еще пока... * * * Говорят, бессмертья нету. И души нет, говорят. Жизнь - погибельный обряд. Жизнь - прыжок с обрыва в Лету. Проклят самый миг зачатья, Как дорога в никуда... Что молчите? Отвечайте. Ведь неправда это, да? * * * То ли ангел, то ли бес Простирает сверху руку - Дождик, падая с небес, Моет красный « Мерседес», Мочит нищую старуху. Мне уже понять невмочь: Это жизнь иль доживанье? Редкий дождь встревожил ночь, Редкий - редкий, как желанье Наше ближнему помочь... САМОРОДОК Самородок! Самородок! Налетела пресса. Вмиг от лысин и бородок В хате стало тесно. Оператор с львиной гривой Сматывает пленки... И с улыбкою счастливой Мать стоит в сторонке. * * * У всех нас на звон с колоколен Немотствуют злые сердца. И щурится вождь. Он доволен. Исполнено все до конца. В сердцах только ложь или злоба. А чаще - и злоба, и ложь. Не зря из стеклянного гроба Лукаво прищурился вождь. * * * Не рви цветочков синеньких В заречной стороне. Убийцы и насильники Гуляют по стране; Лицо испишут лезвием, А тело кинут в пруд... Иди от нас, Поэзия. Тебя не знают тут. * * * Что я тебя все грустью раню? И помыкаю, как рабой? Давай, душа, растопим баню И всласть попаримся с тобой. А после сходим к деду Ване, Пусть он развеет нашу грусть. Игрой на стареньком баяне, Пускай порадуется Русь. Услышав чистое, родное, Узнав знакомые черты, Как будто платье выходное, Моя душа, наденешь ты. * * * Курится свалка городская, Мерцает россыпью огней. Не видно ей конца и края, И ни одной звезды над ней. Но вот уже скользит по хламу Луч солнца первый там и тут. С утра сюда, как прежде к храму, Толпою нищие бредут... И каждый с палкою-копалкой Скитальцу с посохом под стать. ...Взлетает вспугнутая галка. Нисходит Божья благодать. * * * Парк. Осень. Клены. Желтизна. И дно фонтана в паутине. И облака, как на картине, Стоят недвижимо. И сине С небес нисходит тишина. Охапку листьев соберу, Склоняясь в поясных поклонах Неутомимому Тому, Кто вновь их вырежет на кленах. * * * Бывают дни, дарованные свыше, Когда на все гримасы суеты Глядишь с пренебреженьем, - так на крыши, Должно быть, птицы смотрят с высоты. В подхваченные ветром занавески Небесная сквозит голубизна, И все вокруг в каком-то влажном блеске, Как будто в детстве, после сна... * * * Спустилась ночная прохлада. Сижу на ступеньках крыльца, Дыханье цветущего сада Касается нежно лица. И к тайне творенья причастный, Я плачу от мысли одной, Что бывшие в жизни несчастья Все были придуманы мной. А месяц стекает на крыши, И льется с небес благодать На кроны деревьев, а выше... Что выше? Не надо гадать. * * * Весна еще весной осталась Везде: и в поле, и в лесу. Но больше всех ее досталось, Взгляните, детскому лицу. Когда цветет оно улыбкой, Оно как будто бы поет. Поет и жизни нашей зыбкой Весь смысл бесценный придает. * * * У нас на хуторе, в Европе, Пока ни стычек, ни боёв. Лишь кошка прячется в укропе, Подстерегая воробьёв. И жизнь, и смерть походкой тихой Идут, - тьфу, тьфу, не сглазить чтоб. И дед Антип с усмешкой дикой Себе сколачивает гроб. И говорит, что нет надёжи Ни на кого - все пьют в семье, И что крещённому негоже Потом, как псу, лежать в земле. РЕБЕНОК Я завидую этому крохе, - Моя зависть, как солнце, бела. Прямо в пыль посредине дороги Он уселся в чем мать родила. Он в пыли беззаботно счастливый, До чего ж хорошо одному. Ах, мое беспортошное диво!.. Дай же, Господи, мира ему.
Комментарии
Регистрация на сайте с Вашего браузера невозможна. Попробуйте обновить эту страницу один-два раза клавишей F5. Если это сообщение не исчезнет, необходимо включить "cookies".
